Полный курс актерского мастерства. Станиславский К.С., Гиппиус С.В.

От издателя

Сборник по теории и практике актерского мастерства, в котором впервые соединены самые популярные и известные труды К. С. Станиславского "Работа актера над собой", часть 1-я и 2-я и "Работа актера над ролью", и работа С. В. Гиппиуса - известного театрального педагога, режиссера дубляжа, кинорежиссера. "Гимнастика чувств. Тренинг творческой психотехники", состоящего из теоретической части и актерских упражнений. В настоящее время это самый популярный учебник по актерскому мастерству, используемый в большинстве творческих ВУЗов.

ЧИТАТЬ ЧАСТЬ КНИГИ:

ЧАСТЬ I. РАБОТА АКТЕРА НАД СОБОЙ Посвящаю свой труд моей лучшей ученице, любимой артистке и неизменнопреданной помощнице во всех театральных моих исканиях, Марии Петровне Лилиной ПРЕДИСЛОВИЕ 1 М ной задуман большой, многотомный труд о мастерстве актера (так называемая система Станиславского). Изданная уже книга «Моя жизнь в  искусстве» представляет собой первый том, являющийся вступлением к это- му труду. Настоящая книга, о «работе над собой» в творческом про- цессе «переживания», является вторым томом. В ближайшее время я  приступаю к  составлению третьего тома, в котором будет говориться о «работе над собой» в твор- ческом процессе «воплощения». Четвертый том я посвящу «работе над ролью». Одновременно с этой книгой я должен был бы выпустить ей в  помощь своего рода задачник с  целым рядом рекомендуемых упражнений («Тренинг и муштра»). 6 СТАНИСЛАВСКИЙ КОНСТАНТИН СЕРГЕЕВИЧ Я этого н е делаю сейчас, чтоб не отвлекаться от основной линии моего большого труда, которую я считаю более существен- ной и  спешной. Лишь только главные основы «системы» будут переданы  — я  приступлю к составлению подсобного задачника. 2 Как эта книга, так и все последующие не имеют претензии на научность. Их цель исключительно практическая. Они пытаются передать то, чему меня научил долгий опыт актера, режиссера и педагога. 3 Терминология, которой я пользуюсь в этой книге, не выдума- на мною, а  взята из практики, от самих учеников и  начинающих артистов. Они на самой работе определили свои творческие ощу- щения в  словесных наименованиях. Их терминология ценна тем, что она близка и  понятна начинающим. Не пытайтесь искать в  ней научных корней. У  нас свой теа- тральный лексикон, свой актерский жаргон, который вырабаты- вала сама жизнь. Правда, мы пользуемся также и  научными сло- вами, например «подсознание», «интуиция», но они употребля- ются нами не в философском, а в самом простом, общежитейском смысле. Не наша вина, что область сценического творчества в  пренебрежении у  науки, что она осталась неисследованной и  что нам не дали необходимых слов для практического дела. Пришлось выходить из положения своими, так сказать домашни- ми, средствами. 4 Одна из главных задач, преследуемых «системой», заключа- ется в  естественном возбуждении творчества органической при- роды с ее подсознанием. 7 ЧАСТЬ I. РАБОТА АКТЕРА НАД СОБОЙ Об этом говорится в последнем XVI отделе книги. К этой ее части следует отнестись с  исключительным вниманием, так как в  ней  — суть творчества и всей «системы». 5 Об искусстве надо говорить и  писать просто, понятно. Муд- реные слова пугают ученика. Они возбуждают мозг, а  не сердце. От этого в  момент творчества человеческий интеллект давит ар- тистическую эмоцию с  ее подсознанием, которым отведена зна- чительная роль в нашем направлении искусства. Но говорить и писать «просто» о сложном творческом про- цессе трудно. Слова слишком конкретны и  грубы для передачи неуловимых, подсознательных ощущений. Эти условия вынудили меня искать для этой книги особой формы, помогающей читателю чувствовать то, о  чем говорится в  печатных словах. Я  пытаюсь достигнуть этого с  помощью об- разных примеров, описаний школьной работы учеников над упражнениями и этюдами. Если мой прием удастся, то печатные слова книги оживут от чувствований самих читателей. Тогда мне будет возможно объяс- нить им сущность творческой работы и  основы психотехники. 6 Драматическое училище, о  котором я  говорю в  книге, люди, которые в ней действуют, не существуют в  действительности. Работа над так называемой системой Станиславского начата давно. В  первое время я  записывал свои заметки не для печати, а для себя самого, в помощь поискам, которые производились в об- ласти нашего искусства и  его психотехники. Нужные мне для ил- люстрации люди, выражения, примеры, естественно, брались из тогдашней, далекой, довоенной эпохи (1907–1914 гг.). Так незаметно, из года в год, накапливался большой материал по «системе». Теперь из этого материала создана книга. Было бы долго и  трудно менять ее действующих лиц. Еще труднее сочетать примеры, отдельные выражения, взятые из про- 8 СТАНИСЛАВСКИЙ КОНСТАНТИН СЕРГЕЕВИЧ шлого, с бытом и характерами новых, советских людей. Пришлось бы менять примеры и искать другие выражения. Это еще дольше и затруднительнее. Но то, о чем я пишу в своей книге, относится не к отдельной эпохе и ее людям, а к органической природе всех людей артисти- ческого склада, всех национальностей и  всех эпох. Частое повторение одних и  тех же мыслей, которые считаю важными, допускается умышленно. Да простят мне читатели эту назойливость. 7 В заключение считаю своим приятным долгом поблагода- рить тех лиц, которые в той или другой мере помогли мне в ра- боте над этой книгой своими советами, указаниями, материала- ми  и  пр. В книге «Моя жизнь в искусстве» я говорил о той роли, ка- кую сыграли в  моей артистической жизни мои первые учителя: Г.Н. и  А.Ф.  Федотовы, Н.М.  Медведева, Ф.П.  Комиссаржевский, впервые научившие меня подходить к  искусству, а  также и  мои товарищи по МХТ, во главе с  Вл.  Ив.  Немировичем-Данченко, в  общей работе научившие меня очень многому и  чрезвычайно важному. Я  всегда, и  особенно теперь, при выпуске этой книги, думал и  думаю о  них с сердечной признательностью. Переходя к  тем лицам, которые помогали мне в  проведе- нии в  жизнь так называемой системы, в  создании и  выпуске этой книги, я  прежде всего обращаюсь к  моим неизменным спутникам и верным помощникам в моей сценической деятель- ности. С ними я начинал свою артистическую работу в ранней молодости, с ними я продолжаю служить своему делу и теперь, в  старости. Я  говорю о  заслуженной артистке республики З.С.  Соколовой и  заслуженном артисте республики В.С.  Алек- сееве, которые помогали мне проводить в  жизнь так называе- мую систему. С большой благодарностью и любовью я храню память о мо- ем покойном друге Л.И.  Сулержицком. Он первый признал мои начальные опыты по «системе», он помогал мне разрабатывать 9 ЧАСТЬ I. РАБОТА АКТЕРА НАД СОБОЙ ее на первых порах и  проводить в  жизнь, он ободрял меня в  ми- нуты сомнения и упадка энергии. Большую помощь оказал мне при проведении в  жизнь «си- стемы» и  при создании этой книги режиссер и  преподаватель Оперного театра моего имени Н.В.  Демидов. Он давал мне цен- ные указания, материалы, примеры: он высказывал мне свои су- ждения о  книге и  вскрывал допущенные мною ошибки. За эту помощь мне приятно теперь высказать ему свою искреннюю бла- годарность. Сердечно благодарен за помощь по проведению «системы» в  жизнь, за указания и  критику при просмотре рукописи этой книги заслуженному артисту республики, артисту МХТ М.Н. Ке- дрову. Приношу также мою искреннюю признательности заслужен- ному артисту республики, артисту МХТ Н.А. Подгорному, кото- рый давал мне указания при проверке рукописи книги. Выражаю самую глубокую благодарность Е.Н. Семиновской, взявшей на себя большой труд по редактированию этой книги и  выполнившей свою важную работу с  превосходным знанием дела и талантом. К. Станиславский 10 ВСТУПЛЕНИЕ … февраля 19… г. в N-ском городе, где я служил, меня с то- варищем, тоже стенографом, пригласили для записи публичной лекции знаменитого артиста, режиссера и преподавателя Аркадия Николаевича Торцова. Эта лекция определила мою дальнейшую судьбу: во мне зародилось непреодолимое влечение к  сцене, и  в  настоящее время я  уже принят в  школу театра и  скоро начну занятия с самим Аркадием Николаевичем Торцовым и его помощ- ником Иваном Платоновичем Рахмановым. Я бесконечно счастлив, что покончил со старой жизнью и вы- хожу на новый путь. Однако кое-что от прошлого мне пригодится. Например, моя стенография. Что если я  буду систематически записывать все уроки и  по возможности стенографировать? Ведь таким образом составится целый учебник. Он поможет повторять пройденное. Впослед- ствии же, когда я  сделаюсь артистом, эти записи будут служить мне компасом в  трудные моменты работы. Решено: буду вести записи в форме дневника. I. ДИЛЕТАНТИЗМ _______ _______ 19__ г. С трепетом ждали мы сегодня первого урока Торцова. Но Аркадий Николаевич пришел в класс лишь для того, что- бы сделать невероятное заявление: он назначает спек- такль, в котором мы будем играть отрывки из пьес по собствен- ному выбору. Этот спектакль должен состояться на большой сцене, в присутствии зрителей, труппы и художественной адми- нистрации театра. Аркадий Николаевич хочет посмотреть нас в обстановке спектакля: на подмостках, среди декораций, в гри- ме, костюмах, перед освещенной рампой. Только такой показ, 11 ЧАСТЬ I. РАБОТА АКТЕРА НАД СОБОЙ по его словам, даст ясное представление о  степени нашей сце- ничности. Ученики замерли в  недоумении. Выс тупать в  стенах нашего театра? Это кощунство, профанация искусства! Мне хотелось об- ратиться к Аркадию Николаевичу с просьбой перенести спектакль в  другое, менее обязывающее место, но, прежде чем я  успел это сделать, он уже вышел из класса. Урок отменили, а освободившееся время было предоставлено нам для выбора отрывков. Затея Аркадия Николаевича вызвала оживленные обсужде- ния. Сначала ее одобрили очень немногие. Особенно горячо под- держивали ее стройный молодой человек, Говорков, уже играв- ший, как я  слышал, в  каком-то маленьком театре, и красивая вы- сокая полная блондинка Вельяминова и  маленький подвижной шумливый Вьюнцов. Но постепенно и остальные стали привыкать к мысли о пред- стоящем выступлении. В воображении замелькали веселые огонь- ки рампы. Скоро спектакль стал казаться нам интересным, полез- ным и  даже необходимым. При мысли о  нем сердце начинало биться сильнее. Я, Шустов и Пущин были сначала очень скромны. Наши меч- ты не шли дальше водевилей или пустеньких комедий Нам каза- лось, что только они нам по силам. А вокруг все чаще и увереннее произносились сначала имена русских писателей  — Гоголя, Островского, Чехова, а потом и имена мировых гениев. Незаметно для себя и мы сошли с нашей скромной позиции, и нам захотелось романтического, костюмного, стихотворного… Меня манил образ Моцарта, Пущина — Сальери. Шустов подумывал о Дон Карлосе. Потом заговорили о Шекспире, и наконец мой выбор пал на роль Отелло. Я  остановился на ней потому, что Пушкина у  меня дома не было, а  Шекспир был: мною же овладел такой запал к  работе, такая потребность тотчас же приняться за дело, что я не мог тра- тить времени на поиски книги. Шустов взялся исполнить роль Яго. В тот же день нам объявили, что первая репетиция назначена на завтра. Вернувшись домой, я заперся в своей комнате, достал «Отел- ло», уселся поудобнее на диван, с  благоговением раскрыл книгу 12 СТАНИСЛАВСКИЙ КОНСТАНТИН СЕРГЕЕВИЧ и  принялся за чтение. Но со второй же страницы меня потянуло на игру. Против моего намерения руки, ноги, лицо сами собой задвигались. Я  не мог удержаться от декламации. А  тут под руку попался большой костяной нож для разрезания книг. Я сунул его за пояс брюк, наподобие кинжала. Мохнатое полотенце заменило головной платок, а  пестрый перехват от оконных занавесок ис- полнил роль перевязи. Из простыни и одеяла я сделал нечто вро- де рубахи и халата. Зонтик превратился в ятаган. Не хватало щи- та. Но я  вспомнил, что в  соседней комнате  — столовой  — за шкафом есть большой поднос, который может заменить мне щит. Пришлось решиться на вылазку. Вооружившись, я  почувствовал себя подлинным воином, ве- личественным и  красивым. Но мой общий вид был современен, культурен, а Отелло — африканец. В нем должно быть что-то от тигра. Чтобы найти характерные ухватки тигра, я предпринял це- лый ряд упражнений: ходил по комнате скользящей, крадущейся походкой, ловко лавируя в  узких проходах между мебелью; пря- тался за шкафы, поджидая жертву; одним прыжком выскакивал из засады, нападал на воображаемого противника, которого заменя- ла мне большая подушка; душил и «по-тигриному» подминал ее под себя. Потом подушка становилась для меня Дездемоной. Я  страстно обнимал ее, целовал ее руку, которую изображал вы- тянутый угол наволочки, потом с презрением отшвыривал прочь и  снова обнимал, потом душил и  плакал над воображаемым тру- пом. Многие моменты удавались превосходно. Так, незаметно для себя, я проработал почти пять часов. Это- го не сделаешь по принуждению! Только при артистическом подъ- еме часы кажутся минутами. Вот доказательство того, что пере- житое мною состояние были подлинным вдохновением! Прежде чем снять костюм, я  воспользовался тем, что все в  квартире уже спали, прокрался в  пустую переднюю, где было большое зеркало, зажег электричество и  взглянул на себя. Я  уви- дел совсем не то, чего ожидал. Найденные мною во время работы позы и жесты оказались не теми, какими они мне представлялись. Больше того: зеркало обнаружило в моей фигуре такие угловато- сти, такие некрасивые линии, которые я  не знал в  себе раньше. От такого разочарования вся моя энергия сразу исчезла. 13 ЧАСТЬ I. РАБОТА АКТЕРА НАД СОБОЙ ______________ 19__ г. Я проснулся значительно позже обыкновенного, поскорее оделся и  побежал в  школу. При входе в  репетиционную комнату, где меня уже ждали, я  так сконфузился, что вместо того, чтобы извиниться, сказал глупую трафаретную фразу: — Кажется, я  опоздал немного. Рахманов долго смотрел на меня с  укором и  наконец сказал: — Все сидят, ждут, нервничают, злятся, а вам кажется, что вы только немного опоздали! Все пришли сюда возбужденные пред- стоящей работой, а вы поступили так, что у меня теперь пропала охота заниматься с  вами. Возбудить желание творить трудно, а  убить его  — чрезвычайно легко. Какое вы имеете право оста- навливать работу целой группы? Я  слишком уважаю наш труд, чтобы допускать такую дезорганизацию, и  потому считаю себя обязанным быть по-военному строгим при коллективной работе. Актер, как солдат, требует железной дисциплины. На первый раз ограничиваюсь выговором, без занесения в  дневник репетиций. Но вы должны сейчас же извиниться перед всеми, а  на будущее время взять себе за правило являться на репетицию за четверть часа до, а не после ее начала. Я поспешил извиниться и обещал не опаздывать. Однако Рах- манов не захотел приступать к работе: и первая репетиция, по его словам,  — событие в  артистической жизни, о  ней надо навсегда сохранить самое лучшее воспоминание. Сегодняшняя же испор- чена по моей вине. Так пусть же знаменательной для нас репети- цией, взамен неудавшейся первой, станет завтрашняя. И Рахманов вышел из класса. Но этим инцидент не кончился, так как меня ждала другая «баня», которую задали мне мои товарищи под предводитель- ством Говоркова. Эта «баня» была еще жарче первой. Теперь уж я не забуду сегодняшней несостоявшейся репетиции. Я собирался рано лечь спать, так как пос ле сегодняшней треп- ки и  вчерашнего разочарования боялся браться за роль. Но мне попалась на глаза плитка шоколада. Я надумал растереть ее вместе со сливочным маслом. Получилась коричневая масса. Она недур- 14 СТАНИСЛАВСКИЙ КОНСТАНТИН СЕРГЕЕВИЧ но ложилась на лицо и превратила меня в мавра. От контраста со смуглой кожей зубы стали казаться белее. Сидя перед зеркалом, я долго любовался их блеском, учился скалить их и выворачивать белки глаз. Чтобы лучше понять и  оценить грим, потребовался костюм, а когда я надел его, то захотелось играть. Ничего нового я не на- шел, а  повторил то, что делал вчера, но оно уже потеряло свою остроту. Зато мне удалось увидеть, какой будет внешность моего Отелло. Это важно. ______________ 19__ г. Сегодня первая репетиция, на которую я  явился задолго до ее начала. Рахманов предложил нам самим устроить комнату и  расставить мебель. К  счастью, Шустов согласился на все мои предложения, так как внешняя сторона его не интересовала. Мне же было чрезвычайно важно расставить мебель так, чтобы я  мог ориентироваться среди нее как в своей комнате. Без этого мне не вызвать вдохновения. Однако желаемого результата достигнуть не удалось. Я лишь силился поверить тому, что нахожусь в своей ком- нате, но это не убеждало меня, а  лишь мешало игре. Шустов знал уже весь текст наизусть, а  я принужден был то читать роль по тетрадке, то передавать своими словами прибли- зительный смысл того, что мне запомнилось. К  удивлению, текст мешал мне, а  не помигал, и  я  охотно обошелся бы без него или сократил его наполовину. Не только слова роли, но и чуждые мне мысли поэта и указанные им действия стесняли мою свободу, ко- торой я наслаждался во время этюдов дома. Еще неприятнее было то, что я не узнавал своего голоса. Кро- ме того, оказалось, что ни мизансцена, ни образ, установившиеся у  меня при домашней работе, не сливались с  пьесой Шекспира. Например, как втиснуть в  сравнительно спокойную начальную сцену Яго и  Отелло яростный оскал зубов, вращение глаз, «ти- гриные» ухватки, которые вводят меня в роль. Но отрешиться от этих приемов игры дикаря и  от созданной мною мизансцены не удалось, потому что у меня не было взамен ничего другого. Я чи- тал текст роли — особо, играл дикаря — особо, без связи одного 15 ЧАСТЬ I. РАБОТА АКТЕРА НАД СОБОЙ с другим. Слова мешали игре, а игра словам: неприятное состоя- ние общего разлада. Опять я не нашел ничего нового при домашней работе и по- вторял старое, что меня уже не удовлетворяло. Что это за повто- рение одних и тех же ощущений и приемов? Кому они принадле- жат — мне или дикому мавру? Почему вчерашняя игра похожа на сегодняшнюю, а  сегодняшняя на завтрашнюю? Или мое вообра- жение иссякло? Или в моей памяти нет материала для роли? По- чему вначале работа шла так бойко, а  потом остановилась на од- ном месте? Пока я так рассуждал, а соседней комнате хозяева собрались к  вечернему чаю. Чтобы не привлекать к  себе ни внимания, мне пришлось перенести свои занятия в  другое место комнаты и  го- ворить слова, роли как можно тише. К моему удивлению, эти ни- чтожные перемены оживили меня, заставили как-то по-новому отнестись к моим этюдам и к самой роли. Секрет открыт. Он в том, что нельзя долго застревать на од- ном, без конца повторять избитое. Решено. Завтра на репетиции я  ввожу экспромты во все: и в  мизансцены, и  в  трактовку роли, и  в  подход к ней. ______________ 19__ г. С первой же сцены на сегодняшней репетиции я  ввел экс- промт: вместо того чтобы ходить, я сел и решил играть без жестов, без движений, отбросив обычные ужимки дикаря. И  что же? С первых же слов я запутался, потерял текст, привычные интона- ции и  остановился. Пришлось скорее возвращаться к  первона- чальной манере игры и мизансцене. По-видимому, мне уже невоз- можно обходиться без усвоенных приемов изображения дикаря. Не я  ими, а они мною руководят. Что это? Рабство? ______________ 19__ г. Общее состояние на репетиции было лучше: я  привыкаю к помещению, в котором происходит работа, и к людям, которые присутствуют при ней. Кроме того, несовместимое начинает со-